Об одном типе трудных родителей

      На психотерапевтический прием дети сами, как правило, не стремятся—лет до 16. Во всяком случае, их обычно приводят родители. А взрослый пациент всегда приводит с собой и свое детство — своих родителей внутри себя... Есть тип родителей, появляющийся у врача по поводу своего ребенка столь часто, что заслуживает быть особо отмеченным.
      Назвать их “давящими” — может быть, слишком сильно; есть и очень мягкие по манерам, никогда не повышающие голоса... Сверх-опекающие, сверхзаботливые? Да, но есть и весьма рьяно приучающие к самостоятельности, исповедующие строгость, никакого баловства. Сверхтревожные? Есть и спокойные, уверенные в себе, а тип тот же...
      Основной факт вот какой: дети их не такие, как надо.
      “Ему (ей) надо (заниматься, готовиться, трудиться в поте лица, закончить школу, институт; устроиться на работу, выйти замуж, защитить диссертацию, стать наконец, нормальным человеком), а он (она)...
      Он должен (должна) понимать. хорошо себя вести, стать (спортсменом, инженером, музыкантом, ученым, военным...), иметь силу воли, а у него (нее) нет (внимания, собранности, организованности, старания, воли, уверенности, желания)...
      Он не должен (она не должна) (заниматься ерундой, отвлекаться, общаться с нехорошими товарищами, приходить так поздно домой, курить, пить, лгать, остаться без диплома, без мужа, без должности, упустить этот шанс...).
      Ребенок — весь смысл моей жизни, только им и живу...”
      Такой родитель выглядит образцовым: участие в жизни ребенка огромно, до беспредельности, до полного отождествления себя с ним. “Мы делаем уроки, мы готовимся к экзаменам, мы тренируемся, мы ставим рекорд...” Дети этих родителей не учатся — ими учатся. Не женятся, не рожают, не воспитывают собственных детей - ими рожают, ими (а часто и вовсе без них) воспитывают следующее поколение. Не переживают, не думают — ими переживают и думают... Короче: дети этих родителей не живут — ими. живут.
      Сказано все это, конечно, заостренно, не без гротеска; много степеней, много нюансов... А если попытаться подытожить главные особенности, отличающие этот тип,— вот они:
      а) ограниченность кругозора и представлений о жизненных ценностях,
      б) непонимание ребенка и вместе с тем чрезвычайная эмоциональная зависимость от него,
      в) сильная воля—именно, чрезмерно сильная воля, направленная на ребенка.
      (Жалуются же обычно как раз на недостаточность воли: не хватает сил и терпения, отчаяние, руки опускаются...).
      
      Гиперинтенция (буквально: чрезмерность намерения или сверхжелание) — вот что это все такое, говоря обобщенно. Запомним термин.
      Это случаи очень трудные. Под видом помощи и содействия родителям в их намерениях приходится иногда просто-напросто спасать детей от родителей. Ограниченность в сочетании с добрыми намерениями—нередкое сочетание. Ограниченность в сочетании с сильной, узко направленной волей — тяжелое сочетание.
      Ограниченность в сочетании с властностью и с реальной властью — а что, до поры до времени, реальнее власти родителей над ребенком? — страшное сочетание. И страшнее вдесятеро, если обрушивается на душу еще совсем юную, на волю еще не созревшую, не окрепшую.
      Выбор ребенка: либо сопротивляться, либо сдаваться. Третьего не дано.
      Сопротивление: конфликты, агрессивность, неуправляемость, скрытность, замкнутость, отчуждение, отвращение. Коса на камень: все против, все вопреки, не хочу и баста, буду жить как хочу... Сильный ребенок гиперинтентных родителей сделается невротиком или психопатом, с преувеличенной потребностью в самоутверждении, с обостренным страхом потерять свое “я”, со склонностью всех и вся обвинять. Всюду и во всем будет подозревать покушение на его свободу, ущемление его прав, неуважение личности. Все та же гиперинтенция — ограниченность с сильной волей, направленной на самозащиту, а потом... потом история, скорее всего, повторится, может быть, уже в другом варианте...
      Сдача: зависимость, неуверенность, бесхарактерность, трусость, постоянное чувство вины, безвольная исполнительность, просто пассивность. Недоразвитие личности, слабость духа, даже если высоко одарен. Слабый ребенок гиперинтентных родителей станет слабым вдесятеро. И в зрелом, и в пожилом возрасте будет продолжать искать, кому подчиниться: была бы шея, хомут найдется...
      Сдача и сопротивление одновременно—множество смесей, В разных пропорциях. Общие осложнения: неустойчивость интересов и настроенией, лживость, алкоголизм, ненахождение смысла жизни...
      Ну а в чем же может заключаться попытка спасения, когда еще не слишком поздно?
      Взывать к разуму гиперинтентных родителей — дело утомительное, но ничего другого не остается.
      ПОКА НЕ ПОЗДНО!—родитель, послушай! Ты хочешь своему ребенку добра и только добра, никаких сомнений. Ты добросовестен, настойчив, самоотвержен, и ты требователен, ты, конечно же, требователен, потому что иначе нельзя. Да, иначе нельзя... Но если ты действительно желаешь ребенку добра, введи в свое отношение К нему еще одно измерение — самокритичность. Допусти мысль, что твое понимание блага ребенка и жизненных необходимостей может быть и ошибочным, однобоким; что есть риск утратить большее в погоне за меньшим... Спроси себя: где кончается объективное: ему (ей) — это хорошо, это нужно, и начинается субъективное: я этого хочу? То есть: не его (ее) истинная потребность — необходимость — природа — судьба — призвание; а твое: честолюбие — несбывшиеся мечтания — предрассудки — тревожность — комплексы — зависть — и, наконец, просто воля, твоя воля — властвовать, диктовать, решать за другого, подменять собою судьбу. Подминать под себя жизнь?..
      Не забыл ли ты, что ребенок — не твоя собственность, не твое “произведение”, не твое продолжение в том узком смысле, который ты привык в это вкладывать,— не актер твоего спектакля, не кукла?
      Не забыл ли, что в ребенке твоем — живая душа, которую ты не знаешь, тайна вселенская, которую не постичь? И что это и есть твое настоящее продолжение?
      
      Ненормальная норма
      ...Задаю вопрос самому себе: почему я, уже осознав себя гиперинтентным родителем (одной из разновидностей), с таким 'трудом перестраиваюсь, почему то и дело повторяю все те же ошибки?
      Мой темперамент, характер; история взаимоотношений с моими родителями, во мне отпечатавшаяся; текущая ситуация; требования жизни, от которых не уйти; характер ребенка; наконец, просто инерция... Всего не учтешь, не распутаешь...
      Но есть и еще одна, самая общая причина, столь же очевидная, сколь и неосознаваемая. Родительская любовь. Да, самая обычная и нормальная, горячая наша родительская любовь. Природная избыточность родительского инстинкта.
      Нельзя же отрицать, что этот инстинкт у нас есть — да, “любит и зверь дитя”... А сколько детей обычно бывает у зверей? Много. А у нас?..
      Вот в чем, наверное, дело, при всех прочих сопутствующих обстоятельствах.
      Родительский инстинкт потому таки горяч, потому и дан нам с таким избытком, что Природа, не знающая противозачаточный средств, вменяет нам в обязанность проявить его не какие-нибудь один-два раза, а много раз. В яичниках женщин находятся 500—600 яйцеклеток, каждая из которых имеет шансы быть оплодотворенной; в семенниках мужчины— многие миллионы сперматозоидов. Много раз должна беременеть и рожать нормальная женщина, много раз зачинать и воспитывать нормальный мужчина. Нормальная, изначально-природная семья — многодетная, с детьми ранними, средними, поздними. Так настроен, так рассчитан и организм человеческий, и психика с ее инстинктами.
      И так оно и было на протяжении тысяч предшествовавших поколений. Год за годом — ребенок, еще ребенок, еще... Старшие уже самостоятельны и имеют своих детей, младшие еще вынашиваются и вынянчиваются. Старшие нянчат младших, те, в свою очередь, еще более младших. Естественный авторитет и ответственность старшинства. Со стороны родителей — никакой особой демократии, никаких таких сантиментов. Невозможность повышенного внимания ни к кому из детей (кроме самых малых, грудных). У каждого ребенка свои права соответственно возрасту, но еще больше обязанностей... Таков, в общих штрихах, портрет естественной, первичной семьи. Это наша история, наши истоки: так произошел человек, каков он есть,— и так обстоит дело еще и до сих пор у большинства населения земли.
      И вот, если посмотреть на дело так, то оказывается, что у нормального родителя избытка родительской любви не так уж и много, а пожалуй и вовсе нет. В самую меру, как раз. Не более необходимого. Ибо любовь в норме должна распределяться человечков эдак на восемнадцать...
      Ну, а что получается сегодня у нас с вами?
      Всем все известно. Нормальная, простите, обычная цивилизованная городская семья имеет детей — один, два... Подумать только, три — уже считается чуть ли не многодетной!
      Легко представить себе, с какой жалостью и ужасом посмотрели бы наши пращуры на современную городскую пару, размышляющую, заводить или не заводить второго ребенка. Нет, решили не заводить-обойтись одним. “Сумасшедшие—только и сказали бы.— Несчастные. Семеро—еще куда ни шло...”
      Давайте же осознаем внезапную перемену, эту серьезную ломку нашей природной психики. Не будем говорить “хорошо—плохо”: и в многодетности есть очевидные суровые минусы, и в малодетности драгоценные плюсы. Не все естественное хорошо; но все хорошее должно быть естественным.
      Основной, массовый, нарастающий факт: родительская любовь из естественно-экстенсивной, то есть широко распределенной между множеством детей, сделалась неестественно-интенсивной — узко направленной на одного-двух. То, что из века в век распределялось между семью—двадцатью, теперь получает один, в лучшем случае двое-трое. Всю любовь, все внимание, весь избыток! И не только, заметим, всю любовь и внимание! Ведь и тревожность, и требовательность, и агрессивность, и потребность властвовать и подчинять тоже можно распределять и экстенсивно, и интенсивно. Удивительно ли после этого столь широкое распространение взаимных неврозов между детьми и родителями?.. Эта затяжная безответственность, эта избалованность и эгоцентризм, эта неблагодарность?..
      Пять пожеланий малодетным родителям
      1. Не ограничивайтесь одним. .Если есть физическая возможность — двоих, троих, четверых! — с каждым следующим будет морально легче, а со 'всеми вместе прекрасно!
      2. Мера прежде всего—главный девиз в отношении к ребенку, главное требование к себе. Требовательность, забота, поощрение, наказание, старание научить, воспитать... Когда детей мало, во всем этом таится угроза односторонности и превышения дозы: ни от чего не отказываться, но во всем сдержанность.
      3. Не замыкаться на ребенке, не ограничивать им свои интересы, чувства и помыслы.
      Вы домохозяйка, вы посвятили себя исключительно семье и воспитанию ребенка? Двоих? Троих?.. Прекрасно, решение редкое, трудное, смелое. Но как бы то ни было, если вы хотите соблюсти спасительную меру, вы должны иметь и другие интересы, другие дела и помыслы, другие притяжения чувств.. РЕБЕНКУ НЕОБХОДИМО и ваше умение забывать о нем, отвлекаться, исчезать — в меру, само собой разумеется...
      4. Не замыкать круг общения. Чтобы поддерживать в себе интерес к жизни и свежесть духа; чтобы узнавать новое, наблюдать, сравнивать, обновлять свои взгляды; чтобы не было чрезмерной фиксации на ребенке — не замыкаться собой и кругом “своих”, узнавать новых людей. Этого не заменят ни книги, ни телевизор. Старайтесь, чтобы ребенок ваш общался с как можно большим числом других детей — и одногодков, и старших, и младших, чтобы был в разных относительно-возрастных ролях: и ровесником, и старшим, и младшим, чтобы знался и с мальчишками, и с девчонками—все это очень важно для гармонического душевного развития. Ясли, детсад, школа—нужны прежде всего затем, чтобы ребенок учился жить среди себе подобных и неподобных.
      5. Позволяйте себе любить и других детей. Создавайте “семьи семей”. Довольно часто нечто подобное и происходит — стихийно. Люди дружат семьями, дружат домами, дружат детьми; бывает, что дружат и сразу несколькими семьями, образуют большие компании. Такие неформальные межсемейные коллективы — огромное благо и огромная сила, позволяющая разрешить множество проблем, и чисто житейских (с кем оставить, накормить, проследить за уроками, организовать отдых), и морально-психологических, и духовных. Вы не одиноки, ваш ребенок не одинок, если вы инициативны, если интересуетесь жизнью других родителей, если приняли в свое сердце и их детей.
      Расходовать свою родительскую любовь щедро и широко, горячо, на весь мир!— не боясь, что у ребенка этим что-то убавится — наоборот, прибавится. Целый мир!..

Малый и большой мир

    Помните ли? Сперва эта кроватка была слишком просторной, потом как раз, потом тесной, потом ненужной. Но расставаться жалко... И комната, и коридор были громадными, полными чудес и угроз, а потом стали маленькими и скучными. И двор, и улица, и эта вечная на ней лужа, когда-то бывшая океаном, и чертополох, и три кустика за пустырем, бывшие джунгли... Помните ли времена, когда травы еще не было, но зато. были травинки, много-много травин, огромных, как деревья, и не похожих одна на другую? И сколько по ним лазало и бродило удивительных существ - такие большие, такие всякие, куда они теперь делись? Почему все уменьшается до невидимости? Вот и наш город, бывший вселенной, стал крохотным уголком, точкой, вот и мы сами делаемся пылинками... Куда все исчезает? Может быть, мы куда-то летим? Отлетаем все дальше - от своего мира - от своего уголка - от себя... ...Тьмы, откуда явился, не помню... Я не был сперва убежден, что ваш мир - это мой мир: слишком много было непонятного, удивительного, слишком много всего... Но потом убедился, поверил: этот мир - мой, для меня. Он большой, и в нем есть все, что нужно, и многое сверх того. В нем можно жить и смеяться - жить весело, жить прекрасно, жить вечно! Если бы только не одна штука, называемая "нельзя"... ЭТОТ МИР НАЗЫВАЛСЯ ДОМОМ. И в нем были вы - большие, близко-далекие, и я верил вам. Никого не было между нами - мы были одно. А потом что-то случилось. Появилось ЧУЖОЕ. Как и когда - не помню; собака ли, с лаем бросившаяся, страшилище в телевизоре или тот большой, белый, схвативший огромными лапищами и полезший зачем-то в рот: "А ну-ка, покажи горлышко!.." Вы пугали меня им, когда я делал "нельзя", и я стал его ждать, стал бояться. Когда вы уходили, Дом становился чужим: кто-то шевелился за шкафом, шипел в уборной... Прибавилось спокойствия, когда выяснилось, что Дом, мир мой и ваш, может перемещаться, как бы переливаться в Чужое, оставаясь целым и невредимым, - когда, например, мы вместе гуляли или куда-нибудь ехали. С вами возможно все! Чужое уже не страшно, уже полусвое. И когда вы начали оставлять меня в чужом одного ("Ты теперь будешь ходить в детский сад, там такие же мальчики и девочки, как и ты, и никто не плачет"), я плакал, но ждал вас и верил. Как же долго я думал, что мой Дом - это мир единственный, главный и лучший - Большой Мир! А все Чужое - пускай себе, приложение, постольку поскольку... Как долго считал вас самыми главными и большими людьми на свете! Но вы так упорно толкали меня в Чужое, отдавали ему - и Чужого становилось все больше, а вас все меньше. Когда осваиваешься - ничего страшного, даже без вас. Есть и опасности, зато интересно. Здесь встречали меня большие, как вы, и маленькие, как я, и разные прочие. Говорили и делали так, как вы, и не так... Школа моя - тоже Дом: строгий, шумный, сердитый, веселый, скучный, загадочный, всякий - да, целый мир, полусвой, получужой. Среди моих сверстников есть чужие, есть никакие и есть свои. Я с ними как-то пьянею и забываю о вас... Почему мой Дом с каждым годом становится все теснее, все неудобнее, неуютнее? Почему вы год от году скучнеете? Да вот же в чем дело: наш Дом - это вовсе не Большой Мир, это маленький! Только один из множества и не самый лучший... Вы вовсе не самые большие, не самые главные. Вы не можете победить то, что больше вас, вам не увидеть невидимого. Вы не можете оградить меня от Чужого ни в школе, ни во дворе, ни даже здесь, дома, вон его сколько лезет, чужого - из окон, из стен, из меня самого!.. А у вас все по-прежнему - все то же "нельзя" и "давай-давай"... Не самые большие - уже перегнал вас, не самые сильные, не самые умные. Это все еще ничего, с этим можно... Но знали бы вы, как больно и страшно мне было в первый раз заподозрить, что вы и не самые лучшие. Конец мира, конец всему... Если мне только так кажется, думал я, то я изверг и недостоин жизни. Если не вы, давшие мне жизнь, лучше всех, то кто же? Если не верить вам, то кому же?.. Значит, полусвои и вы?.. Где же мой мир, мой настоящий Дом? Где-то там, в Большом Мире?.. Но как без вас? Я еще ничего не знаю и ничего не умею, а Большой Мир требователен и неприступен; все заняты и все занято - в Большой Мир надо еще пробиться, в Большом Мире страшно... У меня есть друзья, но они будут со мной лишь до той поры, пока не найдут своего Дома, мы в этом не признаемся, но знаем: мы тоже полусвои. ...А вы стали совсем маленькими - невидимыми: потерялись. Я ищу вас, родные, слышите?.. Ищу вас и себя... Чертополох и три кустика за пустырем...

Семь правил для всех, как можно и нельзя наказывать ребенка

·  Hаказание не должно вpедить здоpовью - ни физическомy, ни психическомy. Более того, по идее наказание должно быть полезным, не так ли? Hикто не споpит. Однако наказывающий забывает подумать...

·  Если есть сомнение, наказывать или не наказывать, HЕ наказывайте. Даже если yже поняли, что обычно слишком мягки, довеpчивы и неpешительны. Hикакой "пpофилактики", никаких наказаний "на всякий слyчай"!

·  За одни pаз - одно. Даже если постyпков совеpшено сpазy необозpимое множество, наказание может быть сypовым, но только одно, за все сpазy, а не по одиночке за каждый. Салат из наказаний - блюдо не для детской дyши! Наказание - не за счет любви. Что бы не случилось, не лишайте ребенка заслуженной похвалы и награды. Никогда не отнимайте подаpенного вами или кем бы то ни было - никогда. Можно отменять только наказания. Даже если набезобpазничал так, что хyже некyда, даже если только что поднял на вас pyкy, но сегодня же помог больномy, защитил слабого... Не мешайте ребенку быть разным.

·  Сpок давности. Лyчше не наказывать, чем наказывать запоздало. Иные чеpесчyp последовательные воспитатели pyгают и наказывают детей за пpостyпки, обнаpyженные спyстя месяц, а то и год (что-то испоpтил, стащил, напакостил), забывая, что даже в сypовых взpослых законах пpинимается во внимание сpок давности пpавонаpyшения. Оставить, пpостить. Есть pиск внyшить маленькомy негодяю мысль о возможной безнаказанности? Конечно. Hо этот pиск не так стpашен, как pиск задеpжки дyшевного pазвития. Запоздалые наказания внушают pебенкy пpошлое, не дают стать дpyгим.

·  Hаказан - пpощен. Инцендент исчеpпан. Стpаница пеpевеpнyта. Как ни в чем не бывало. О стаpых гpехах ни слова. Hе мешайте начинать жизнь сначала!

·  Без yнижения. Что бы ни было, какая бы ни была вина, наказание не должно воспpиниматься pебенком как тоpжество нашей силы над его слабостью, как yнижение. Если pебенок считает, что мы неспpаведливы, наказание подействyет только в обpатнyю стоpонy!